В мае 1950 года я перевез свою семью в Богодухов.

Семья командира полка очень подружилась с моей семьей. У Соловьевых тоже были две девочки, возрастом немного старше Дины. Они очень подружились с Диной и Ниной. Муся и Нина Константиновна стали не только соседками, но и хорошими подругами. Жизнь наша стабилизировалась. Муся и дети были довольны и квартирой, и раздольем, ведь наши офицерские дома находились на окраине города, рядом находился лес, в котором было много грибов. Одним словом, жизнь стала нам приносить радость.

Из академии я стал получать курсовые задания, выполнение которых требовало много времени. Днем я был постоянно занят на работе, поэтому, для выполнения практических работ и изучения теоретических вопросов у меня оставались только ночные часы и мне приходилось работать до 2-3 часов ночи ежедневно. По первым курсовым работам я получил хорошие оценки, а по переводу с французского удовлетворительную, из-за грамматики. Это меня не столько расстроило, сколько вдохновило, у меня появилось желание еще больше трудиться над выполнением контрольных работ. До 5 мая я выполнил все задания и вовремя отправил их в академию. Я получил вызов из академии на сессию, которая должна была проводиться с 5 июня по 5 августа 1950 года. 3 мая я уже должен быть в Москве.

Наш дом в Богодухове

Сразу же после приезда семьи в Богодухов я с подразделениями полка выехал в Остерские лагеря. По приезду первым делом оборудовали палаточные городки для личного и офицерского состава, парки для техники и автотранстпорта. Штаб полка связался с руководством Остерского зенитного полигона для согласования графика выполнения зенитных стрельб, дни проведения тактических учений с подразделениями и стрельб из личного оружия на стрельбищах. Штабом все было спланировано на весь период проведения летних зенитных стрельб. После утверждения плана командиром полка, 28 мая я выехал в академию на семинарские занятия. По дороге заехал в Богодухов к семье. Дома пробыл два дня и уехал в Москву. В академии первый месяц мы сдавали зачеты и экзамены, а с 5 июля начались лекции с практическим выполнением отдельных задач. Нагрузка для слушателей была непомерно большой. На это время мы забыли понятия отдохнуть и выспаться. Несмотря на то, что мы два месяца провели в Москве, города мы, по-настоящему, не увидели. Знали только один маршрут: от общежития до академии и обратно. Экзамены я сдал с общей оценкой хорошо.

В таком ритме я жил и трудился до окончания учебы в академии. Жизнь все эти годы протекала однообразно: осенью и зимой днем работа в части, а ночью до 2-3 часов выполнение контрольных работ, присланных из академии; летом сессия и тоже работа день и ночь. Воспитанием детей приходилось заниматься одной Муси. Правда, она не обижалась и не предъявляла мне никаких претензий. Она видела как сильно я был перегружен, как я уставал, когда ночами сидел над выполнением заданий, изучением необходимой литературы. Я постоянно работал над картами, нанося на них свое решение в роли командира дивизии, корпуса и армии при выполнении войсками тактических задач при оборонительных и наступательных операциях. Чтобы правильно принять решение нужно было решить несколько вариантов и выбрать из них наилучший. За "ночную смену" я выкуривал по пачке папирос. Все это происходило на глазах у Муси и она старалась создать все необходимые условия для моей работы. За это я был ей очень благодарен. Так проходила наша жизнь в течение 4-х лет. Мы забыли что такое театры и кино, не говоря уже об отпуске.

19 сентября 1952 года я почувствовал боль в сердце, пошел в мед. часть академии. У меня сняли электрокардиограмму, дали лекарство и я ушел в свой класс на консультацию по военному искусству. Прошло не более часа, как за мной пришли капитан мед. службы и медсестра и попросили пройти за ними в мед. часть. Там меня уже ожидал полковник мед. службы Поляков. Он предложил мне повторно сделать ЭКГ, так как первая была очень плохая. Сердце билось с большими перебоями, опасными для жизни. Повторная ЭКГ оказалась немного лучше. Полковник меня отпустил, на прощанье посоветовав быть осторожным и поменьше волноваться.

В конце октября, находясь в академии, 1952 года мы защищали дипломы. У меня была тема: "Использование стрелковой армией приданной танковой дивизии при прорыве обороны и в ходе наступления и организация противовоздушной обороны войск. При подготовке диплома мне помогал чертежник, тщательно нанося мои решения на карты. Текст диплома был рецензирован моим руководителем с оценкой "хорошо". К защите я был готов. 28 октября 1952 года состоялась защита дипломов. На доклад отводилось 30 минут, в течение которых я должен был изложить основные тезисы своего диплома. Непосредственно перед защитой мой руководитель отозвал меня и сказал, что у экзаменационной комиссии имеются ко мне вопросы и предложения, но я не должен волноваться, все будет нормально. С докладом я уложился в 28 минут. После чего мне было задано 4 вопроса и одно предложение. На все вопросы я дал правильные ответы и члены комиссии остались мною довольны. В заключении выступил председатель комиссии генерал-полковник Попов и спросил меня: "Вы в 1943 году служили в 24 зенитно-артиллерийской дивизии под Мценском?" Я ответил, что проходил службу в 1045 зенитно-артиллерийском полку 24 зенитно-артиллерийской дивизии. Тогда генерал сказал:"Ваш полк тогда сбил самолет, который упал в районе моего КП Брянского фронта. Я находился на КП фронта, когда услышал сильный взрыв, от которого содрогнулись все строения. Все мы решили, что по нашему командному пункту нанесен бомбовый удар. Но тут оперативный дежурный доложил, что недалеко взорвался немецкий самолет, сбитый зенитчиками. Я связался с командиром 24 зенитно-артиллерийской дивизии и приказал ему разобраться и

отличившихся представить к награждению. Теперь я вспоминаю, что в списке ваша фамилия первая была. Вы помните это ?" Я ответил, что да. Генерал продолжал: "От взрыва самолета были разрушены некоторые земляные сооружения и сам КП немного пострадал, но среди людей пострадавших не было, зато пятерых немецких летчиков, спускавшихся с подбитого самолета на парашютах, взяли в плен. Я бы хотел, чтобы вы мне рассказали, как ваш полк в сумерках сумел сбить тяжелый бомбардировщик, летевший на высоте трех километров?" Я вкратце рассказал подробности той истории. После чего генерал сказал: "Ну что ж у комиссии вопросов к вам больше нет. Но вам я советую написать статью об организации противовоздушной обороны объектов и войск при нанесении бомбовых ударов штурмовой авиацией противника, которая без особых противодействий наносит нам большие разрушения и потери. Этот материал вы можете направить в академию и в журнал "Военная мысль".Вы успешно защитились. Государственной экзаменационной комиссией вам присваивается квалификация офицера с высшим военным образованием. От имени комиссии поздравляю вас, желаю успеха в дальнейшей работе и советую заняться теоретическими вопросами, затронутыми в дипломе. Мы вас рекомендуем для поступления в адъюнктуру." Я поблагодарил комиссию и ушел в наилучшем настроении, как будто сбросил тяжкий груз с плеч. Сразу же поехал к бывшему командиру зенитного дивизиона майору Копейкину, в семье которого остановилась Муся. Они были знакомы еще по Германии. 27 октября она приехала для участия со мной в выпускном вечере, который должен состояться 1 ноября 1952 года. Но когда я приехал на квартиру Копейкина, Муси там не оказалась. Жена майора, Нина Петровна, сказала мне, что Муся собиралась посмотреть музей изобразительных искусств им. Пушкина и Третьяковскую галерею. Я прождал ее до 9 часов вечера и начал уже волноваться. К этому времени уже пришел сам майор Копейкин, который учился в академии им. Фрунзе на дневном отделении. Мы вместе с ним начали обзванивать все больницы, морги и милицию, но везде ответ был один - "такая не поступала". Я не знал, что мне делать. Всякие дурные мысли лезли в голову. Никакие слова успокоения не доходили до меня. Только в пол-одиннадцатого она появилась в веселом настроении. Увидев мой мрачный вид, обняла меня и извинилась за опоздание: "Я задержалась в Третьяковской галерее. Там столько интересного, но я так и не смогла все посмотреть." Я был так рад, что с ней все в порядке и она в хорошем настроении, что не осуждал ее за такой поздний приход. Затем, несмотря на позднее время, мы все вместе отметили окончание моей учебы. На следующий день мы с майором Копейко уехали в академию: он на занятия, я разузнать, когда будут выдавать документы. Там мне сообщили, что выпускной вечер переносится с 1 на 4 ноября 1952 года. Это меня огорчило. Вернувшись на квартиру Копейкиных я поделился этой новостью с Мусей. Она тоже немного расстроилась, потому что так долго мы оставаться в Москве не могли. На следующий день я получил все документы в канцелярии академии, Муся купила подарки детям и 1 ноября мы выехали домой. Настроение у нас было прекрасное, потому что у нас теперь появилось много свободного времени и мы теперь могли наверстывать упущенное. Дома нашему приезду были очень рады. Каждая из наших дочерей старалась первой поцеловать маму и папу. Затем начали вместе рассматривать подарки. Радости не было конца. Все были в очень приподнятом настроении. Вечером мы пригласили на ужин Ивана Николаевича и Нину Константиновну Соловьевых с детьми. Ведя задушевную беседу, досидели до часу ночи. Таня и Наташа уже спали. Дину и Нину, с трудом, оторвали от игры с Нелей и Светой.

3 ноября 1952 года я пошел в полк и приступил к выполнению своих обязанностей начальника штаба полка. Временно исполняющий обязанности начальника штаба полка майор Шестаков доложил мне о проведении учений с батареями и о результатах инспекторской проверки. Я ему разрешил уйти в отпуск.

6 ноября в клубе бригады в 18.00 началось торжественное собрание всего личного состава бригады. С докладом "О Великой Октябрьской социалистической революции" выступил начальник полит.отдела бригады полковник Фурса. После доклада смотрели кино и выступление художественной самодеятельности. На вечер я взял с собой все свое семейство. 7 ноября вся бригада участвовала в военном параде, организованном городскими властями. Когда после парада я пришел домой, то увидел уже накрытый стол. Постепенно начали собираться гости: Иван Николаевич с Ниной Константиновной, майор Шестаков с женой Лидой, врач майор Грубин с женой Ритой, зам. по тех. части подполковник Гаврилюк с женой Верой. Иван Николаевич поздравил всех с праздником и меня лично с окончанием учебы в академии. Во время этих слов, я посмотрел на Мусю и увидел, что ее глаза светятся счастьем и у меня самого поднялось настроение. Компания была веселая и жизнерадостная. Много танцевали и пели.

Постепенно мы с Мусей стали расслабляться и входить в общую колею жизни. После длительного перерыва я стал больше уделять внимание офицерской подготовке, боевой выучке солдат, состоянию техники. Штаб полка подготовил план боевой подготовки личного состава и командирской учебы офицерского состава на 1952-1953 годы. Командир полка утвердил этот план и контроль за его выполнением возложил на штаб полка. В плане предусматривалась не только боевая выучка, но и готовность действий личного состава по "тревоге". Особое внимание уделялось прибытию "по тревоге" в полк офицеров, которые проживали в городе на частных квартирах. Шла плановая учеба всего личного состава полка. Очень легко мне работалось с командиром полка полковником Соловьевым. Это был грамотный офицер, имевший большой опыт работы на командирных должностях. Он был требователен, но справедлив. Пользовался большим уважением у своих подчиненных.

12 декабря 1952 года 57 зенитную бригаду посетил командующий Киевским военным округом генерал-полковник Гречко. Его интересовало размещение и состояние боевой техники, находящейся на вооружении в полках. Когда он появился со своей "свитой" в артиллерийском парке бригады, я находился в парке своего полка. Увидев его, я доложил: "товарищ генерал-полковник, с личным составом 313 зенитно-артиллерийского полка проводятся тренировочные занятия по слаженности боевых расчетов к боевым стрельбам. Начальник штаба подполковник Будник." В ответ на это он мне сказал: "Перед вами командующий округом. Вы должны были дать команду "смирно" и только потом докладывать." Я ответил, что по Уставу, в артиллерийском парке, когда солдаты работают и работы связаны с техникой команда "смирно" не подается. "Вы решили учить командующего?" - возмутился генерал. В ответ я сказал, что выполняю уставные требования. Командующий немного помолчал, а потом сказал: "Я вижу, что вы блюститель выполнения уставных требований. А, собственно говоря, почему вы докладываете, а не командир полка?" Полковник Шульга тут же доложил ему, что командира полка вызвал командир бригады. Генерал побагровел и произнес: "Товарищ полковник Шульга, запомните, что при посещении бригады командующим округа, все командиры должны быть у себя в полку и докладывать лично, причем называя меня не генерал, а командующий. У меня в округе генералов много, а командующий я один." После знакомства со всеми полками, командиры полков разошлись по своим артиллерийским паркам. По окончанию инспекции, генерал доложил нам свои выводы: "Бригада живет в нормальных условиях, техника содержится хорошо. Живете по Уставу и сами выполняете его требования. Подтверждением этого являются действия начальника штаба 313 зенитно-артиллерийского полка подполковника Будник, который не побоялся вступить в полемику с командующим округа, чтобы доказать правильность своих поступков. Это хорошая черта командира. В целом я доволен состоянием вашей бригады. Если есть вопросы, можете задать их моему референту. До свидания." И уехал. Мы все вздохнули, с облегчением, после напряжения, которое мы ощущали при пребывании его в бригаде.

А жизнь постепенно протекала. Дина с Ниной учились хорошо, под ежедневным маминым контролем. Таня и Наташа стали проявлять свою самостоятельность. Все дети были между собой очень дружны, а Диночка вела себя, как и положено вести старшей сестренке по отношению к младшим.

Мусина мама жила с нами. Аня вышла замуж за Выхрест Ивана и они жили в Добротворе, поэтому мама меньше волновалась за нее. Нашу жизнь она сама видела. В разговоре с Мусей она сказала: "Ты счастлива, у тебя хорошая и дружная семья, растут красивые девочки. Это радует меня и становится легче жить. Ведь твое счастье это частица и моей жизни. Меня радуют мои красивые и умные внучки. Смотрю я на вашу дружную, прекрасную семью и мне с вами тоже хочется жить. Я так вас всех люблю."

Время текло очень быстро, не успели мы опомниться, как закончился 1952 год и подошел 1953. Нужно было готовиться в встрече Нового года. Я заказал елку, Муся с Диной и Ниной накупили игрушек и украсили ее. Муся подготовила подарки для детей. Новый год встречали дома. Пригласили Нину Константиновну, Ивана Николаевича и их детей. Настроение у всех было замечательное. Дети пели для нас песни, танцевали и рассказывали стихотворения. Таня и Наташа также активно участвовали в танцах со старшими девочками, а в хороводе с детьми танцевали и мамы. Потом дети получили подарки и довольные пошли спать. Встреча Нового года всем понравилась.

10 февраля 1953 года я получил телеграмму, в которой меня приглашали 12 февраля прибыть в управление кадров для беседы. Мы с Мусей догадывались, что мне будут предлагать что-то с переездом. Нам стало уже очень тяжело переезжать с одного места на другое и мы решили, что если будет возможность, то я откажусь. В назначенный день я прибыл в управление. Начальник управления кадров сразу представил меня начальнику штаба КВО. Последний, поздоровавшись со мной, сразу перешел к делу: " Я ознакомился с вашим личным делом. Отзывы о вас хорошие. Мы предлагаем вам должность старшего офицера в отдел начальника КВО округа. В округе имеется много зенитных частей и мы должны грамотно и умело управлять ими. У вас есть опыт такой работы, еще по войне. Ваша кандидатура нам подходит." Я поинтересовался, можно ли отказаться. Начальник штаба очень удивился и спросил: "Ваши мотивы?". Я объяснил: "У меня очень большая семья, поэтому жить продолжительное время вдали от нее очень трудно. Мне тяжело сознавать, что жене одной приходится заниматься воспитанием детей, а их у меня четверо и один другого младше, ей очень трудно оставаться с детьми одной на продолжительный срок. Других мотивов у меня нет." Начальник штаба внимательно посмотрел на меня и сказал: " Я вас понимаю. Мы не сможем быстро дать вам квартиру. Но мне очень жаль, что вам приходится отказываться от перспективы роста по службе. Если бы вы служили в нашем штабе, у вас бы были большие возможности. При уходе от нас у вас была бы возможность получить должность командира зенитной бригады или заместителя командира зенитной дивизии. Я понимаю вашу причину, она очень веская. В дальнейшем мы будем иметь вас в виду." Я попрощался и вышел. Следом за мной вышел начальник управления кадров. В коридоре он внимательно посмотрел на меня и сказал: "Ну дружок, вы мне преподнесли урок. Первый раз встречаю человека, который отказывается от перспективной возможности служить в штабе округа. Вы хорошо подумали? Но, с другой стороны, мне нравится, что вы не карьерист, не меняете семью на карьеру. Мне приятно было с вами близко познакомиться. Желаю успехов в работе и воспитании четырех дочерей. А о вас мы подумаем. До скорой встречи." В этот же день я уехал домой в Богодухов.

В период с 20 по 25 февраля 1953 года штаб полка проводил проверку выполнения программы по боевой выучке личного состава батарей. Изучались ход занятий с сержантами и офицерским составом и их знания, действия личного состава по боевой тревоге, слаженность боевых расчетов на орудиях и приборах при выполнении боевых зенитных стрельб, техническое состояние боевой техники и автотранспорта. 25 февраля были подведены итоги проверки и издан приказ об устранении выявленных недостатков. Также в конце февраля, на совещании, был поднят вопрос об отпусках офицерского состава. Командир полка полковник Соловьев дал указание предоставить отпуска всем не отдыхавшим в 1952 году офицерам. С 28 февраля я ушел в отпуск. За четыре года я впервые получил возможность отдохнуть без всяких волнений и мыслей о том, что мне нужно готовить материалы в академию. Я могу провести отпуск без всяких волнений, отключившись от всего, отдохнуть вместе со своей семьей, со своими братьями и сестрами на своей родине. Таня и Наташа были безумно рады, узнав, что едут с мамой и папой. Сев в вагон, они целый день провели у окна, наблюдая за изменением ландшафта природы. На пути от Ростова до Тимашевска, в окошко увидели бегущего по полю зайца. Их восторгу не было предела. Своими возгласами "Заяц! Заяц!" они и нам подняли настроение. Это событие надолго осталось у них в памяти и они не раз пересказывали его своим подружкам.

В пути следования на меня одно за другим нахлынули воспоминания. Я вернулся в свое детство, в учебу в школе, и где я встретился с Мусей, одним словом, находился в каком-то возвышенно встревоженном состоянии. Мне не верилось, что я скоро увижу своих братьев и сестер, родные места, в которых провел столько приятных дней и годов.

Время текло быстро. С каждым часом, приближаясь к Тимашевску, не только у меня , но и у Муси все больше поднималось настроение. Ведь мы ехали к месту нашей первой встречи, где мы познакомились и полюбили друг друга. Это любовь мы сохранили и будем дальше хранить. Наши дети - воплощение этой любви. Значит она и дальше будет продолжаться. Правильно Бальзак сказал: "Любовь - тайна. Любовь живет только в сердце человека." Все, что было связано с нашей любовью, никогда не забудется.

На вокзале нас встречали Сережа и Дуся. При выходе из вагона Таня споткнулась на лесенке и упала под вагон на рельсы. Мы все очень перепугались. Я дал ей руку, она вцепилась в нее и, смеясь, сказала: "Я не ударилась, у меня ничего не болит." От сильного удара ее спасла шубка, в которою она была одета. Когда я ее вытащил и поставил на ноги мы несколько минут, с облегчением, смотрели на нее и слушали подробный рассказ о том, как она падала. В этот момент нас увидели Сережа с Дусей и бросились к нам. Дуся подбежала к Тане и Наташе, начала обнимать и целовать их. Сережа обнял меня с Мусей, поцеловал и расплакался от избытка чувств.

Когда схлынули первые волны чувств, Сережа усадил всех на подводу и повез в колхоз "1 мая" прямо на квартиру старшего брата Тимофея. Там нас уже, с нетерпением, ждали семьи Сережи и Тимы за накрытым столом. Трудно описать те чувства, которые меня охватили при встрече с моими родными после такой долгой разлуки. Да и не только меня. Вокруг все глаза сияли радостью. Все мы были счастливы, что судьба подарила нам эту встречу. Таня и Наташа были окружены вниманием двоюродных братьев и сестер. У них были свои разговоры и интересы. А мы не могли наговориться, нарадоваться. Воспоминаньям не было конца. Единственное, очень жаль было, что не все дожили до этого дня. Со слезами, вспомнили родителей - папу и маму, их тяжелую жизнь и огромную любовь к нам, а также братьев - Ивана, Дениса и Сашу, которые в самом расцвете лет погибли на войне. Мы дали слово себе, что до конца своей жизни они останутся в нашей памяти.

На следующий день я один вышел пройтись по местам, где проходила моя молодость. Каждое деревцо, каждый дом навеивал на меня воспоминания. Одни меня радовали, а другие наводили грусть.

5 марта мы с Мусей уехали в Тимашевск к Дусе в гости. А на следующий день по радио было сообщено, что нашу страну постигло огромное горе - умер Иосиф Виссарионович Сталин. Поистине для Советского народа это была большая утрата. Со слезами на глазах слушали люди сообщение ЦК партии и правительства. Никто не стыдился своих слез. Это действительно было. Историю нельзя переделать.

7 марта мы с Мусей решили встретиться с теми местами, где рождалась наша любовь. Но оказавшись там, мы были несколько разочарованы. Нам показалось, что в то время эти места были красивей и интересней, они нас больше воодушевляли и радовали, мы были более счастливые тогда находясь в этих местах, чем сейчас. Почему? Да потому, что тогда здесь рождалась любовь, которая делала все окружающее красивее. А сейчас ее там нет, она с нами ушла.

9 марта мы вернулись на хутор "Первое мая", где находились наши детки. Нам очень понравилось, что наши братья и сестры очень дружно живут. Когда мы приехали к Тиме, то увидели, что там нас уже ожидают моя сестра Мотя с мужем Колей и сыновьями Витей и Сашей. Для нас это была большая неожиданность и радость. Мы собирались к ним в гости, но они как только узнали, что мы приехали, не стали нас ожидать, а прибыли сами. Таким образом, вся семья была в сборе: Сережа с женой Нюсей и сыновьями Женей и Леней; Тима с женой Фросей, дочерьми Валей и Ниной и сыновьями Володей, Колей, Женей; Дуся с первым мужем Колей и я со своими Мусей, Таней и Наташей. Мы были очень счастливы, что смогли собраться такой большой семьей. Тима был заядлый охотник и рыболов. Он пригласил меня пойти с ним на реку Кирпели, где он установил коты для ловли рыбы. Река еще была замерзшая, но лед кое-где уже начал подтаивать, поэтому нужно было выходить рано утром, когда сильный мороз еще держал лед. Когда мы утром подошли к первой коте, Тима внутри прорубил тонкий лед и черпаком вытащил оттуда две щуки, линя и окуня. Затем он обошел и остальные коты. Всего их было пять штук, сплетены были из камыша. Улов у нас был удачный: 8 щук, 6 линей и 7 окуней. Причем хвастался уловом перед всеми не Тима, а я. Женщины быстро обработали рыбу и пожарили ее. Закаска получилась великолепная.

По вечерам все обычно собирались у Тимы. Время летело быстро и вскоре уже пришла пора собираться домой. Как ни хорошо в гостях, но в Богодухове остались наши доченьки Дина и Нина с бабушкой, за которыми мы очень соскучились. 17 марта 1953 года мы, с грустью, распрощавшись со всеми, выехали домой.

Когда мы приехали, Дина и Нина бросились в объятия сразу же к мамочке, показывая ей свои дневники, в которых стояли оценки "хорошо" и "отлично" и этим доказали, что они свое обещание выполнили. Мама вручила им подарки. Нам рассказали, что во время нашего отсутствия никто не болел, дети в школу ходили регулярно. Еще мы увидели, что мама Муси уже почти успокоилась от пережитого горя и состояние ее здоровья значительно улучшилось.

В апреле мой отпуск закончился. В целом, я остался им очень доволен. Я хорошо отдохнул, повидал своих родных, к тому же отдыхал не один, а вместе с Мусей. Она тоже была очень довольна. О таком отдыхе она уже давно мечтала.

В мае полк выехал в Остерские лагеря. Как всегда, первым делом приступили к оборудованию палаточных городков для личного состава офицеров. К большинству офицеров приехали семьи. К нам с командиром полка семьи прибыли только в первой половине июня. К этому времени мы успели построить для семейных офицеров отдельные домики с использованием палаток. Для размещения многодетных семей, таких как моя и командира полка, кроме домиков использовались штабные крытые автомашины. Место, где размещались домики офицеров, представляло собой райский уголок, где стройные и величавые сосны со своими роскошными верхушками стояли в шахматном порядке и при дуновении ветра издавали убаюкивающие звуки, пели, как певчие птицы. Земля была покрыта свежей зеленой травой, сквозь которую пробивались цветы всевозможных красок. Живя в дружбе с зеленой травой, они создавали небывалой красоты ковер, раскинутый по всей земле. Мы прекрасно чувствовали себя здесь. Природа ласкала наши глаза, особенно утром, когда капельки росинок на лепестках придавали цветам неописуемую гамму раскрасок, отчего они становились еще красивее. Многие семьи, в том числе и Муся с девочками, ходили в глубь леса за грибами и земляникой. Как раз в начале июня начали появляться белые грибы. Найти их было не просто, так как прятались они под покровом зелени. Но у грибников острое зрение, и с пустыми кошелками никто не приходил.

По воскресеньям жены офицеров ездили в город Остер на базар для закупки продуктов на неделю. Раз в два дня показывали кино для всего личного состава. В солнечные дни жены с детьми ходили купаться и загорать на пляж, оборудованный на реке Десна. Офицеры и солдаты могли попасть на пляж только в воскресенье, а в остальные дни, обливаясь потом от жары, находились на огневых позициях в ожидании вылета самолета с рукавом в район полигона для проведения боевых стрельб или занимаясь вопросами боевой выучки солдат и офицеров.

Все было очень замечательно, но не успели опомниться, как лето подошло к концу. Сначала уехали домой семьи, а вскоре выехали на зимние квартиры и мы. До отъезда все боевые стрельбы, тактические и штабные учения были выполнены. Инспекторская проверка была назначена только на сентябрь-октябрь месяцы.

Жизнь в городе Богодухове нас устраивала, мы были довольны, что живем на одном месте без переездов. Обзавелись множеством друзей, но "закадычными" были только семья Соловьевых, причем дружбы скрепила не только взрослых, но и детей. Не было дня, чтобы Муся не повстречалась с Ниной Константиновной. Дина и Нина были неразлучны с Нелей и Светой. С Иваном Николаевичем, командиром полка, мы сладили и на работе. Полк в бригаде был на хорошем счету. Все праздники мы встречали вместе, а по выходным часто ездили в кино.

В 1954 году в 57 зенитной бригаде произошли кадровые изменения. По состоянию здоровья был уволен из вооруженных сил командир бригады полковник Шульга. Приказом министра обороны в декабре 1954 года командиром бригады был назначен бывший начальник штаба бригады полковник Мельник, а начальником штаба бригады - подполковник Будник П.Я. Для меня это была неожиданность, так как на беседу меня никто не вызывал. Очевидно они ограничились беседой со мной у начальника штаба Киевского округа, которая состоялась в 1953 году. Полковник Мельник зачитал мне приказ о назначении, поздравил и дал два дня для сдачи должности начальника штаба полка майору Шестакову. Во время беседы поступил звонок из Киева. Звонил начальник управления кадрами. Он поздравил полковника Мельника с новой должностью и попросил передать мне, что обещание свое они выполнили, дав мне возможность заниматься воспитанием дочерей. После разговора полковник Мельник поинтересовался у меня, знаком ли я с начальником управления кадров. Я объяснил, что познакомился с ним на беседе у начальника штаба КВО в 1953 году. На прощанье, новый командир бригады сказал: Ну хорошо, Будем работать вместе. Ты уже закончил академию, а я только поступил, надеюсь на твою помощь. "Чем смогу - помогу", - ответил я.

Придя домой, я сказал Мусе, что получил новое назначение на должность начальника штаба бригады. Она как стояла, так и замерла, только через несколько минут смогла вымолвить: "Опять переезд. Сколько можно?" Я ответил, что переезда не будет. Она не поверила: "Ты шутишь?". Тогда я объяснил: "Нет, не шучу, так как меня назначили начальником штаба нашей бригады." У нее моментально огорчение сменилось радостью. Она начала горячо меня поздравлять и сказала: "Если бы ты знал, как я боюсь этих расставаний и переездов." Тут появились Дина с Ниной и только спросили: "Мы никуда не уезжаем? ... Нет? Ну и хорошо." Иван Николаевич меня поздравил еще на работе. Вечером мы его с семьей пригласили "обмыть" мое повышение. Нина Константиновна при поздравлении спросила: "Это не отразиться на нашу дружбу?" Я ответил, что наша дружба неразлучная, мы останемся друзьями навсегда. И действительно, мы продолжали с ним дружить и после увольнения Ивана Николаевича в запас.

Я быстро ознакомился с работой начальника штаба бригады, в этом мне очень помогли мои знания, полученные в академии. Но, откровенно говоря, не все были довольны моим назначением. Начальник оперативного отделения подполковник Острон давно намеривался занять эту должность, и начальник политотдела полковник Фурса обещал посодействовать ему в этом. Но вскоре они поняли, что это назначение и для меня является неожиданностью и смирились.

Подполковник Острон имел большой опыт штабной работы, это был грамотный офицер, хороший организатор, но он был намного старше меня и не имел высшего военного образования. Через год он был демобилизован в запас и уехал в город Харьков, где поступил работать в художественную мастерскую. У него был талант хорошего художника. В последнее время его службы мы с ним сблизились и расстались как хорошие друзья. В мае 1954 года бригада, как обычно, выехала в Остерские лагеря. Большинство семей офицеров приехали только в июне месяце. К этому времени для меня был построен домик, состоящий из 2-х комнат и веранды. Муся и девочки были в восторге. Место было очень живописное. У остальных офицеров штаба, в том числе и у комбрига, домики были построены в районе штаба полигона, а наш и семьи Соловьевых находились в стороне. Погода благоприятствовала хорошему отдыху. Изредка, в субботние вечера, все офицеры с семьями уходили к реке Десна в район оборудованного пляжа. Одни купались, другие слушали музыку, танцевали и пели, а третьи занимались приготовлением ухи. Полковник Мельник, старшина батареи управления Марченко и я ловили рыбу, подполковник Острон разводил костер и готовил специи. Находясь в лодке, каждый знал свои обязанности. Полковник Мельник был гарпунистом. Он находился в носовой части лодки с сандолью и старательно наблюдал за освещенной частью воды (в этих местах освещалась и рыба, которая в это время находилась в неподвижном состоянии); обнаружив цель, он наносил удар по рыбе, нанизывая ее на острие сандоли, после чего вытаскивал добычу и передавал главному кулинару подполковнику Острон для приготовления ухи. Старшина фонарями освещал воду в передней части лодки, так чтобы гарпунисту было хорошо наблюдать и наносить под необходимым углом удар, учитывая преломление лучей в воде. Я, как рулевой, должен был направлять лодку в районы, где вероятность нахождения рыбы была большей и останавливать ее при нанесении удара. Во время ловли рыбы нас охватывал сильный азарт, особенно полковника Мельника, который в порыве, переставал следить за тем, что он говорит, гневаясь на плохое освещение. Их перебранка шла не как выяснение отношений начальника с подчиненным, а как разборки равных. Доходило до того, что полковник брал фонари и учил как нужно освещать воду, а старшина, в свою очередь войдя в азарт, брал сондоль и начинал командовать, где и как освещать, изредка тоже употребляя непристойное слово, причем на повышенном тоне. Полковник Мельник, воодушевленный успехами в ловле рыбы, старательно выполнял все приказания по освещению, также забывая о субординации. Правда, иногда спохватывался: "Как ты разговариваешь со мной?" Старшина моментально извинялся: "Извините меня, я также как и вы вхожу в азарт". Перебранка тут же заканчивалась, а ловля рыбы продолжалась. За полтора-два часа мы налавливали достаточно рыбы (в основном щук) для приготовления ухи на всех присутствующих. Расходились по домам очень поздно. Дети тоже не хотели спать, они играли, а потом вместе с нами ели уху. Уходить не хотелось, да и можно ли спокойно покинуть место, где твоя душа отдыхает и радуется всему: и лунному свету, освещающему окрестность вокруг нас; и величавым соснам, изредка покачивающимся под воздействием ветра; и яркому костру, негромко потрескивающему от горящих сосновых поленьев. Над костром подвязан котел, а в нем уже булькает уха, источая непередаваемый аромат. А рядом медленно течет Десна, поверхность которой начала покрываться пеленой вечернего тумана. Сама река под освещением луны представляет собой темно-зеленую неподвижную полосу, по которой плавно движется небольшая тень - лодка. Все это приносит нам умиротворение, радость, душевный покой. И мы благодарны судьбе за эти проведенные минуты на лоне природы, которые остаются с нами на всю жизнь.

В январе 1955 года я получил семейную путевку в Пуще-Водицу и 7 января мы выехали на отдых. В санатории я встретил Женьку Коржа, с которым учился в одном взводе Севастопольского зенитного училища. Мы познакомили и наших жен. Вечера проводили обычно вместе. Как-то раз они решили научить Мусю играть в преферанс. Сначала игра шла без денег, но вскоре им, азартным игрокам, наскучила такая игра, и они предложили играть на деньги. Первая игра прошла без особого проигрыша, а на второй раз они решили нас "накрыть". Во время игры мне заметно было как они подыгрывают друг другу, в результате мы проиграли приличную сумму. Муся сказала, что проигрывать она уже научилась и на этом наши игры в преферанс закончились. Для выигрыша семья Коржа нашла других партнеров.

С июня месяца, как обычно, семья находилась со мной в лагерях, проживая в нашем домике. Но уже в первых числах августа они уехали обратно в Богодухов, так как погода не слишком благоприятствовала отдыху - постоянно шли дожди.

В августе 1955 года штаб КВО проводил командно-штабное учение со штабом Ахтарской зенитной бригады. Посредниками были назначены: при командире бригады полковнике Ефименко - полковник Мельник, при начальнике штаба бригады полковнике Осадчий - я. Получив со штаба КВО план учения, мы с полковником Мельником уехали к себе в штаб для изучения задания. Сели изучать план. В это время было очень душно и мы расстегнули гимнастерки. Через некоторое время раздался телефонный звонок. Полковник Мельник взял трубку, спокойно сказал: "Слушаю!" и вдруг как ужаленный вскочил со стула и взволнованным голосом произнес: "Я вас слушаю, товарищ командующий". Голос на том конце провода был такой громкий, что и я слышал полное содержание беседы. "Где вы сейчас находитесь?", - раздалось в трубке. "У себя в штабе", - ответил полковник Мельник. "А почему вы у себя, а не у Ефименко? Вы ведь посредник у него, а учения уже начались. Вы вместе с начальником штаба немедленно должны прибыть сюда. Вы все поняли? До встречи!" На том конце повесили трубку. Полковник Мельник несколько минут, как прикованный к столу, стоял неподвижно, а потом дрожащими руками начал застегивать пуговицы на гимнастерке. Он потребовал машину и уже через несколько минут мы выехали в штаб Ахтырской зенитной бригады. Там, к этому времени, генерал Чуйков уже успел дать крепкий разгон штабникам бригады, указать срок для заслушивания решения командира бригады и уехать к себе. К нашему приезду все штабники после "взбучки" находились в возбужденном состоянии. Через два часа командующий КВО генерал армии Чуйков вновь прибыл со своими офицерами для организации и проведения командно-штабного учения со штабом зенитной бригады. Первым делом он приступил к заслушиванию решения командира бригады. В ходе доклада часто прерывал докладчика, чтобы высказать свое несогласие по ряду решенных вопросов, причем разговаривал на повышенных тонах.. Когда начальник штаба начал докладывать о решении штабом тактических вопросов, генерал Чуйков еще больше начал придираться. Во время доклада я находился вместе с начальником штаба зенитной бригады Рядом со мной находился представитель штаба КВО полковник Баталов, который являлся разработчиком плана этого учения. Я ему задал несколько вопросов, с решением которых я был не согласен. Генерал Чуйков услышал наш разговор и заявил мне: "Подполковник Будник, вы что, уже испугались? Запомните, что это только цветочки, а ягодки для вас будут, когда мы будем проводить командно-штабное учение с вашим штабом." И улыбаясь добавил: "Тогда мы с вами уточним разницу между цветочками и ягодками. Так что готовьтесь более основательно." Общая оценка на учениях была удовлетворительной. Но свои обещания генерал армии Чуйков не выполнил, так как в это время был приглашен в Министерство обороны СССР. Поэтому, с нашим штабом учения проводил заместитель командующего генерал-полковник Болдин. Общая оценка командно-штабным учениям также была дана удовлетворительная. В конце августа мы выехали на зимние квартиры.

1 сентября 1955 года вместе с Диной и Ниной пошли в школу и Таня с Наташей. В первый день их сопровождала мама Муся. В школу они шли с большой радостью. Домой вернулись с ворохом впечатлений, связанных со встречей с учительницей, учениками, с дорогой до школы (там была красивая гористая местность), первым звонком и линейкой. Одним словом рассказов хватило на весь день. В последующем, мама их только снаряжала, а шли в школу они под покровительством Дины и Нины. Тане и Наташе очень нравились, купленные мамой, рюкзачки, которые одевались за спину. С первых же дней они начали с большим желанием учиться и получать хорошие оценки. Хорошими оценками они всегда хвастались перед мамой. Перед папой не всегда удавалось похвастаться, так как он часто приходил домой, когда они уже спали.

В 1956 году бригада уже не поехала в Остерский лагерь, так как там разместился учебный центр по подготовке младших специалистов танковых войск, а нас направили в Бердянские зенитные лагеря войск ПВО страны, куда мы выезжали, в основном, для выполнения боевых зенитных стрельб. 23 января 1956 года в 19.00 на имя командира бригады была получена следующая телеграмма:

"Для знакомства с Бердянским зенитным полигоном командующий КВО генерал армии Чуйков со своими помощниками будет на Бердянском полигоне 24 января 1956 года в 9 часов утра. Вам необходимо быть там к указанному времени."

Командир бригады полковник Мельник был болен. Пришлось ехать мне. Времени было мало, поэтому решил взять двух шоферов и ехать ночью. В это время дорога была свободная и мы могли ехать со скоростью 100-120 км/час. На полигон мы приехали в 8.45 24 января. Генерал армии Чуйков определил районы для размещения бригад, разделил пищеблоки между бригадами. Дал соответствующие команды своему штабу по оборудованию полигона и бригадам. Установил сроки окончания работ - 15 мая этого года. После решения всех вопросов он уехал. Сразу же после его отъезда разъехались и мы.

Для оборудования лагеря 15 апреля бригадой была направлена команда в составе 26 солдат и 5 офицеров. Вся бригада выехала в Бердянские лагеря 26 мая 1956 года и сразу же приступила к оборудованию палаточных городков для размещения личного состава и офицеров, а также мест для купания. Семьям офицеров предложили разместиться в поселке Н. Петровка, расположенном в одном километре от нашего полигона. Моя семья вместе с семьей Соловьевых приехала 20 июня, после окончания занятий в школе. Все наши девочки закончили учебу успешно - с оценками "хорошо" и "отлично". Они были очень довольны местом, где им предстояло жить. Домики находились у самого моря и девочки могли вволю загорать и купаться. В домах мы занимали по две комнаты. С питанием было нормально. Особенно много было свежей и вяленной рыбы. Вечером мы с Иваном Николаевичем приезжали к семьям и тоже купались вместе с ними. Так жили мы до августа месяца, а потом Муся с девочками уехали.

В июне 1956 года командир бригады полковник Мельник получил новое назначение. Ему предложили должность начальника зенитного училища города Днепропетровск. Командиром бригады бы назначен полковник Тер-Ованесов, ранее работавший в штабе КВО.

Находясь в лагере наши врачи сыграли шутку с бригадой. Обнаружив у 4 солдат признаки дизентерии, они их изолировали, а также изолировали всех, кто общался с больными. Узнав об этом, солдаты начали идти на контакт с больными целыми группами. За два дня набралось около 200 человек. Все они, согласно распоряжения медуправления КВО были отправлены в Крым, где для них были выделены специальные помещения. А в это время штаб КВО организовал инспекторскую проверку боевой готовности бригады. И бригада оказалась в критическом положении из-за отсутствия 200 солдатов и сержантов и болезни командира бригады полковника Тер-Ованесова. Я остался один со штабом. Надо было спасать положение. Первым делом, я провел совещание с командным составом бригады, где довел до их сведения план инспекторской проверки и время проведения боевых инспекторских зенитных стрельб и тактических учений. Указал проблемы, на которые нужно обратить особое внимание. И поставил главную задачу: мобилизовать все силы и показать высокие знания по всем дисциплинам проверок. Командиры полков правильно поняли свои задачи и умело направили свой личный состав на выполнение поставленных задач. Инспекторская проверка длилась всего 7 дней. Погода была хорошая и все зенитные стрельбы были выполнены с оценками "хорошо" и "отлично". Общая оценка также была хорошей. И 28 августа бригада выехала на зимние квартиры в город Богодухов.

1 сентября наши дети, после отдыха на Азовском море, где они хорошо отдохнули и набрались сил, пошли в школу. Их жизнь снова стала монотонной: рано утром вставать, идти в школу, после занятий учить уроки, немного поиграть на улице и ложиться спать, а на следующий день снова то же самое. И так весь год.

В сентябре 1956 года из штаба КВО пришло распоряжение, что 57 зенитная бригада расформировывается, а на ее базе создается 71 зенитно-артиллерийская дивизия. Реорганизацию необходимо было закончить до 25 октября 1956 года. И начались кадровые перестановки: командир бригады полковник Тер-Ованесов стал командиром 71 зенитно-артиллерийской дивизии. На должность начальника штаба 71 зенитно-артиллерийской дивизии прибыл полковник Ларин Я был назначен начальником оперативного отдела. Командиры полков остались на своих местах. Тер-Ованесов в беседе со мной сказал, что этот вопрос решался без его участия: "я звонил в управление кадрами КВО и мне ответили, что ты в прошлой беседе просил, чтобы тебя перевели на командную должность. Они обещают исполнит твою просьбу и предложили мне сделать представление на присвоение тебе звания полковник, что я уже и сделал. Очень жаль, что придется нам расстаться. Ведь наша дружба длиться так давно. Но мы люди военные и у нас действует закон "приказа", так что приходится его выполнять." Так закончилась наша задушевная беседа.